Софья Ковалевская. Поездка в Швейцарию. Общественные веяния.

В 1866 году сёстры Корвин-Круковские вместе с матерью поехали за границу. Поездка была вызвана нездоровьем Анюты. Круковские направились в Швейцарию. Проездом Софа и Анюта два раза останавливались в немецком городе Штутгарте, где жила их двоюродная сестра Софья Аделунг, впоследствии ставшая детской писательницей и переводчицей с русского языка на немецкий.

В раннем детстве двоюродные сёстры встречались в доме своего дедушки в Петербурге и на его даче в Павловске. Две Софьи были одного возраста; чтобы различать их, одну стали называть Софой, другую — Аделунг — Соней. На маленьких тёзках лежала приятная обязанность — нести вдвоём корзину со сладостями к общему столу.

Аделунг оставила воспоминания, по которым можно судить о настроениях Анюты, а, следовательно, и Софы, находившейся под сильным влиянием своей сестры. Анна произвела на Соню Аделунг такое сильное впечатление, что та была охвачена фанатическим преклонением перед кузиной. Стройная и высокая, с пшенично-белокурыми волосами, большими голубыми глазами и топкими чертами лица, Анюта прекрасно пела грустные русские песни. Особенно любила она «Колыбельную» Лермонтова. Но не это было главным, что поразило её юную двоюродную сестру: двадцатитрехлетняя Анюта обладала ораторским талантом и с жаром излагала политические и социальные идеи, которые впитывала в себя. Обычно спокойная и молчаливая, она воодушевлялась, когда заходила речь о реформах в России, и говорила с поразительным красноречием. Её голова была полна мыслями и планами, почти готовыми проектами. Слово «жандарм» приводило Анюту в ярость, и долго нельзя было с нею говорить о чём-либо другом.

Аделунг отмечает, что сама она в то время совершенно не разбиралась в общественных вопросах, но, плохо понимая Анну, верила в неё как в умнейшее и прекраснейшее существо в мире.

Анна Корвин-Круковская

Софья Ковалевская, как и её современники, под нигилизмом понимала социально-революционное движение в широком смысле слова. Но слово «нигилистка» впоследствии следовало за Ковалевской, создавая препятствия для её служебного положения. Сама Ковалевская вспоминала впоследствии о шестидесятых годах, как о времени больших надежд на то, что существующее состояние общества не сможет долго продлиться, что скоро наступит новое время — время свободы и всеобщего просвещения.

О близости Ковалевской к кружкам революционной молодёжи свидетельствуют следующие её слова:
«Когда трём или четырём из нас, молодёжи, случалось где-нибудь в гостиной встретиться впервые среди целого общества старших, при которых мы не смели громко выражать своих мыслей, нам достаточно было намёка, взгляда, жеста, чтобы понять друг друга и узнать, что находимся среди своих, а не среди чужих. И когда мы убеждались в этом, какое большое, тайное, непонятное для других счастье доставляло нам сознание, что вблизи нас находится этот молодой человек или эта молодая девушка, с которыми мы, быть может, раньше и не встречались, с которыми мы едва обменивались несколькими незначащими словами, но которые, как мы знали, одушевлены теми же идеями, теми же надеждами, той же готовностью жертвовать собой для достижения известной цели, как и мы сами!».

В своих «Воспоминаниях детства» Ковалевская говорит о властителях дум молодёжи шестидесятых годов, причём в русском издании имена их не названы, в издании же, вышедшем за границей, указаны три человека: Чернышевский, Добролюбов и Слепцов. Чернышевский и Добролюбов - революционные демократы, философы-материалисты и предшественники русской социал-демократии. Имя же Василия Алексеевича Слепцова в наши дни незаслуженно забыто. Максим Горький в статье, посвящённой тому писателю (в 24-м томе собрания сочинений), говорит о широкой общественной деятельности Слепцова, в частности об организации им лекций для женщин по общественным и научным вопросам и об устройстве «коммуны», где женщины жили собственным трудом, работая переплетчицами, белошвейками, переписчицами и т. д.

Софья Ковалевская

М. Горький указывает, что Софья Васильевна Ковалевская, будущий знаменитый профессор математики, была лично знакома со Слепцовым. Это свидетельство лишний раз подчёркивает активную принадлежность Ковалевской к радикальным кружкам шестидесятых годов. В пятидесятые годы, когда подготовлялась отмена крепостного права, русское общество возлагало большие надежды на эту реформу и ожидало общего подъёма в культурном развитии своей родины. Однако осуществление царским правительством реформы 1861 года не удовлетворило крестьян и не оправдало ожиданий общества. В России возникли идеи революционных организаций для борьбы с русским самодержавием, брожение шло в широких общественных слоях.

Сёстры Корвин-Круковские, живя в Палибино, были в курсе политических событий. Они доставали через своих знакомых такие журналы, как «Современник», который был основан А. С. Пушкиным, а затем издавался Н. А. Некрасовым и Н, Г. Чернышевским. Под руководством последнего, при участии Добролюбова, Слепцова и др. этот журнал стал органом революционных демократов. Сёстры читали и журнал разночинной интеллигенции «Русское Слово», а также «Колокол», издававшийся Герценом в Лондоне и запрещённый в России.

Журналы «Современник» и «Русское Слово» в 1866 году были закрыты царским правительством за их «вредное» влияние на молодёжь. В апреле этого года революционер-террорист Д. В. Каракозов совершил покушение на царя Александра II и осенью был повешен. После выстрела Каракозова пошли массовые аресты. В числе арестованных были В. А. Слепцов, П. Л. Лавров и ряд других людей, которых знали сёстры Корвин-Круковские. Этим отчасти и объясняется та ненависть, которую Анюта питала к жандармам.

Не только Анюта, но и Софа была захвачена «электризующим», по словам Аделунг, влиянием новых мыслей и взглядов русского общества: «она была постоянно готова за свои высокие идеи, за человечество, идти сквозь огонь, умереть мученической смертью, если бы это было Нужно». С ранней молодости Софа обладала способностью увлекать за собой других. Она принимала участие в общих беседах и захватывала всех своим воодушевлением. Её большие выразительные глаза смотрели пытливо, как бы проникая в душу собеседника.

В 1866 и 1867 годах, когда сёстры были в Швейцарии, и этой стране происходил ряд съездов, имевших международное значение, в том числе первый и второй конгрессы Первого Интернационала. Несомненно, что сёстры интересовались тем, что происходило на этих съездах, так как об этом много писали в газетах и много говорили, в особенности русские, приезжавшие в Швейцарию в связи со съездами или жившие там в качестве эмигрантов.

Аделунг говорит, что в это время, т. е. когда Софе было 16 — 17 лет, у неё, несмотря на математические наклонности, ещё не было желания посвятить себя исключительно математике. Это объяснялось необычайной многосторонностью её натуры — девушка с воодушевлением и страстью схватывала всё, что действовало на её ум и чувство. Она интересовалась литературой и искусством, естественными науками и общественными течениями.

Однако Софа, при всех новых впечатлениях от поездки, не забыла о математике. Она написала в Палибино письмо с просьбой прислать ей математические книги с Малевичем, который также должен был приехать в Швейцарию вместе со своим учеником Федей.

П.Я.Полубояринова-Кочина. «Софья Ковалевская. Её жизнь и деятельность».

Далее: Любимая ученица Карла Вейерштрасса. Берлин - Париж - Цюрих

Главная   |  Биографии учёных  |  Ковалевская Софья Васильевна  |  Поездка в Швейцарию. Общественные веяния