Софья Ковалевская. Палибино.
Интерес к литературе и математике
Вскоре после рождения Софы её отец был переведен по службе в Калугу. В 1858 году он вышел в отставку в чине генерал-лейтенанта артиллерии и переселился в своё имение Палибино, находившееся в Витебской губернии. Там и проходили детские годы Софьи Васильевны, которые она впоследствии описала в своих «Воспоминаниях детства».
Палибино расположено между Невелем и Великими Луками, которые соединены шоссейной дорогой. Если ехать из Великих Лук в сторону Невеля, то на двадцать седьмом километре нужно свернуть вправо. Живописный характер местности сохранил свои основные черты до настоящего времени и полностью соответствует описаниям Ковалевской и её современников. Дорога идёт, то поднимаясь, то опускаясь, среди волнистых отрогов Валдайской возвышенности. По обе стороны тянутся необозримые поля с рощицами молодого леса, на пути всё время встречаются большие красивые озёра. Попадаются местами и каменные глыбы — следы великого ледникового периода. Но густого, непроходимого бора, который сто лет назад примыкал к приусадебному парку, теперь уже нет. Не слышно и воя волков, устраивавших в былые времена зимние концерты, собираясь стаями у озера, недалеко от барской усадьбы. Берёзовая аллея ведёт в парк с прекрасными старыми деревьями. Прямая липовая аллея, по которой маленькая Софа Крюковская гуляла с гувернанткой, стала очень густой и тенистой.
Старый дом Крюковских разрушен фашистскими захватчиками, и от него остались лишь толстые стены, пробитые снарядами.
Многочисленные экскурсии посещают летом места, в которых провели детство и юность две замечательные русские женщины, Софья Васильевна и Анна Васильевна Корвин-Круковские.
Раньше дом представлял собой массивное сооружение с широкой четырёхугольной башней, увенчанной остроконечной крышей. В этой башне Анюта Корвин-Круковская поведала младшей сестре свою тайну о том, что она стала писательницей. Здесь же девушки делились мечтами о будущем, строили планы переустройства жизни всего человечества.
В Палибино жизнь семьи Корвин-Круковских пошла по-иному, чем в Калуге, так как Василий Васильевич решил серьёзно заняться хозяйством и наладить воспитание детей. Он пригласил в гувернантки Маргариту Францевну Смит, дочь обрусевших англичан, родившуюся в России. Мисс Смит стремилась к тому, чтобы превратить русских девочек в благовоспитанных английских девиц. Анюта, которая уже была «вольным казаком», отказалась подчиниться влиянию гувернантки. Поэтому вся воспитательская энергия Маргариты Францевны обрушилась на Софу.
Вставать теперь приходилось рано, в семь часов утра, зимой – в темноте, когда ещё так хотелось спать. Каждое утро девочку обливали холодной водой. «Одна секунда резкого, дух захватывающего холода, потом точно кипяток прольётся по жилам, и затем во всём теле остаётся удивительно приятное ощущение необыкновенной живучести и упругости»,— вспоминает Софья Васильевна. После завтрака начинались занятия музыкой, причём гувернантка громко выстукивала такт ударами палочки. Затем следовала скучнейшая полуторачасовая прогулка взад и вперёд но аллее сада вдвоём с гувернанткой.
Девочка радовалась, когда в дурную погоду прогулка сменялась игрой в мяч, для чего Софу посылали одну в зал. Там ей удавалось обмануть бдительность англичанки. Постукивая время от времени мячом, она на самом деле занималась чтением различных книг в библиотеке, находившейся рядом с залом.
Софа любила сочинять стихи, и в двенадцать лет была убеждена, что станет поэтессой. Особенно гордилась она своими произведениями «Обращение бедуина к его коню» и «Ощущения пловца, ныряющего за жемчугом». Было у неё также стихотворение, посвящённое проекту Панамского канала, о котором в то время много писали в газетах. Мисс Смит преследовала стихотворные опыты девочки и рвала листки с её стихами. В наказание за какой-нибудь проступок она прикалывала Софе на спину бумажку с надписью, указывающей провинность девочки.
Но вместе с тем воспитательница приучала Софу к систематичности в работе. Так как целеустремлённость и настойчивость были в натуре девочки, то в этом отношении она легко шла навстречу своей воспитательнице.
Первым учителем Софы по общеобразовательным предметам был Иосиф Игнатьевич Малевич, считавшийся образцовым домашним преподавателем.
В последние годы жизни, уже удалившись на покой, Малевич написал воспоминания о своей знаменитой ученице. В них он говорит, что начал заниматься с Софой в октябре 1858 года, когда она была восьмилетней девочкой «довольно крепкого сложения, милой и привлекательной наружности, в карих глазах которой светился восприимчивый ум и задушевная доброта».
С первых же занятий девочка обнаружила большое внимание; она быстро схватывала предмет, точно выполняла всё, что от неё требовали, и всегда хорошо знала урок.
Так как Малевич питал больше интереса к историко-филологических предметам, чем к математике, то вначале он больше гордился литературными наклонностями своей ученицы. Так, он отмечает особенно запомнившееся ему стихотворение Софы о пловце, ныряющем за жемчугом.
По поводу литературных способностей Софы он высказывает такие соображения:
«Удивлённый, восхищённый верным, дельным, красноречиво высказанным взглядом, от которого не отказался бы и лучший учитель словесности, возвратившись после занятий в свою комнату, я думал долго не столько о необыкновенных успехах даровитой ученицы, сколько о дальнейшей судьбе девушки отличной фамилии и богатой: что, если бы свыше ей было назначено идти другим путём в жизнь? Что, если бы судьба лишила её избыточности в средствах к жизни и дала бы лишь средство к высшему образованию, увы, недоступному для женщин в наших университетах? Тогда — тогда, о, я даже был уверен в этом — даровитая ученица моя могла бы занять высокое место в литературном мире!».
Относительно же математики Малевич говорит, что вначале, на первых уроках, всё шло так, как и с прежними его ученицами. Однажды за обедом отец спросил Софу, любит ли она арифметику. На это она ответила: «нет, папочка». Но через четыре месяца в ответ на такой же вопрос она сказала: «да, папочка, люблю заниматься арифметикой, она доставляет мне удовольствие».
Далее Малевич рассказывает, что три-четыре года занятий по математике прошли ровно и гладко, при хороших успехах Софы, однако без всяких выдающихся эпизодов. Но когда в геометрии дошли до вопроса об отношении окружности к диаметру, который Малевичем излагался подробно и обстоятельно, как полагалось по учебнику, то девочка, отвечая заданное на предыдущем уроке, пришла к нужному выводу «совсем другим путём и особенными комбинациями». Учитель заставил её повторить вывод, думая, что она не совсем поняла его изложение. Убедившись, что доказательство правильно, Малевич, не привыкший к новшествам, сказал, что не следует прибегать к решению чересчур окольным путём, и потребовал сделать вывод так, как показывал он. «Не знаю, была ли она сконфужена моим неожиданным требованием, или, быть может, я задел её самолюбие, только она сильно покраснела, потупила глаза и заплакала...», — добавляет Малевич.
Когда он в тот же день передал этот случай генералу, тот как старый математик похвалил изобретательность своей дочери и сказал: «Молодец, Софа! Это не то, что было в моё время. Бывало рад-рад, когда знаешь кое-как данный урок, а тут сама, да ещё девчонка, нашла себе другую дорогу».
Желание заслужить одобрение отца и приобрести его любовь было большим стимулом для Софы во время её занятий, в особенности математикой.
По свидетельству Малевича, арифметикой Соня занималась два с половиной года, после чего был пройдён обширный курс алгебры в двух томах; в середине курса алгебры начали геометрию, на шестом году обучения были закончены планиметрия и стереометрия.
Сама Ковалевская считала, что первые проблески интереса к математике были возбуждены в ней детскими беседами с её дядей Петром Васильевичем Корвин-Круковским. Это был высокий седой старик, которого считали «человеком не от мира сего». Своё имение он передал сыну, оставив себе небольшую пенсию. После смерти жены Пётр Васильевич часто гостил в семье брата. Он очень много читал. Софа, которая всегда внимательно слушала его рассказы о прочитанном, была любимицей старика.
Присутствие Петра Васильевича вносило большое оживление и жизнь обитателей Палибино. Без него обед проходил обычно в угрюмом молчании из-за отсутствия общих интересов, при нём же за столом велись жаркие споры. Дядя интересовался наукой и политикой, и когда дело касалось последней, то он, добрейший в обычной жизни, обнаруживал необычайную кровожадность, о чём Ковалевская пишет так: «Несмотря на протесты гувернантки, он всех английских чиновников в Индии приговорил к повешению. «Да, сударыня, всех, всех1» — кричал он и в пылу увлечения крепко ударял кулаком по столу».
О влиянии Петра Васильевича Ковалевская говорит следующее:
«Хотя он математике никогда не обучался, по питал к этой науке глубочайшее уважение. Из разных книг набрался он кое-каких математических сведений и любил пофилософствовать по их поводу, причём ему часто случалось размышлять вслух в моём присутствии. От него услышала я, например, в первый раз о квадратуре круга, об асимптотах, к которым кривая постоянно приближается, никогда их не достигая, и о многих других вещах подобного же рода, смысла которых я, разумеется, понять ещё не могла, но которые действовали на мою фантазию, внушая мне благоговение к математике, как к науке высшей и таинственной, открывающей перед посвящёнными в неё новый, чудесный мир, недоступный простым смертным».
Далее Ковалевская вспоминает один эпизод своей жизни в Палибино, содействовавший пробуждению её интереса к математике.
«Когда мы переезжали на житьё в деревню, весь дом пришлось отделать заново и все комнаты оклеить новыми обоями. Но так как комнат было много, то на одну из наших детских комнат обоев нехватило, а выписывать-то обои приходилось из Петербурга; это было целой историей, и для одной комнаты выписывать решительно не стоило. Все ждали случая, а в ожидании его эта обиженная комната так и простояла много лет со стеной, оклеенной простой бумагой. Но, по счастливой случайности, на эту предварительную оклейку пошли именно листы литографированных лекций Остроградского о дифференциальном и интегральном исчислении, приобретённые моим отцом в молодости.
Листы эти, испещрённые странными, непонятными формулами, скоро обратили на себя моё внимание – помню, как я в детстве проводила целые часы перед этой таинственной стеной, пытаясь разобрать хоть отдельные фразы и найти тот порядок, в котором листы должны бы следовать друг за другом. От долгого, ежедневного созерцания внешний вид многих формул так и врезался в моей памяти, да и самый текст оставил глубокий след в мозгу, хотя в самый момент прочтения он и остался для меня непонятным».
Сохранились воспоминания С. В. Ковалевской и о том, как она занималась математикой со своим двоюродным братом Mишелем. Это был единственный сын вдовы-помещицы. Мать уговаривала его поступить в гимназию. Юношу начали готовить в седьмой класс, на что он согласился крайне неохотно, так как собирался стать художником.
Когда мать с сыном приехали в Палибино на лето, то с Мишелем стал заниматься Малевич. Однако Мишель выслушивал объяснения с пренебрежительным видом, перебивал учителя, заявляя: «Хотите, я вам сейчас же докажу совсем обратное?», и начинал молоть всякий вздор.
К делу образования брата привлекли Софу. Она поняла свою роль - нужно было доказать, что даже девочка сможет легко понять такие вещи, каких Мишель не понимает. Юноше стало стыдно отставать от девочки, которая к тому же была младше его на полтора года. В результате за лето был пройдён большой курс алгебры и геометрии.
Семью Корвин-Круковских посещали профессор математики в Артиллерийской академии Пётр Лаврович Лавров (1823 — 1900) и преподаватель физики в Морском училище (Морском кадетском корпусе) Николай Никанорович Тыртов (1822—1888). Тыртов — капитан второго ранга, дослужившийся впоследствии до генерал-лейтенанта, написал учебник «Начальные основания физики» в двух частях, вышедших в 1861 и 1862 годах. Экземпляр своего учебника автор подарил Василию Васильевичу. Каково же было его удивление, когда он узнал, что Софа, которой было в то время лет четырнадцать, заинтересовалась этим учебником и начала самостоятельно читать его.
В разделе оптики она встретилась с неизвестным ей понятием синуса. Девочка стала думать над загадочными формулами и разгадала их смысл.
Тыртов был изумлён, когда при новом посещении Корвин-Круковских убедился в том, что Софа воссоздала простейшие теоремы тригонометрии. Он горячо расхвалил девочку отцу, назвав её «новым Паскалем» (Паскаль был французским математиком и философом, в детстве самостоятельно открывшим некоторые теоремы геометрии Евклида), и посоветовал генералу дать дочери возможность заниматься высшей математикой.
Было решено, что Софа приступит к этим занятиям, когда поедет с матерью и сестрой в Петербург, и будет продолжать уроки во время дальнейших посещений столицы.
П.Я.Полубояринова-Кочина. «Софья Ковалевская. Её жизнь и деятельность».
Далее: Поездка в Швейцарию. Общественные веяния
Главная | Биографии учёных | Ковалевская Софья Васильевна | Палибино. Интерес к литературе и математике
